С праздником, Литва!
Сегодня – национальный праздник Литвы – день коронации короля Миндаугаса. Это – единственный король Литвы, который получил разрешение на корону из Ватикана. Это – довольно интересный момент, поскольку он показывает, что в общем-то, имелись определенные процедуры получения именно такой формы власти. Если нет благословения понтифика – ходи князем, великим князем или даже князем XXL, но королем – не будешь. Это к тому, что 300 лет назад Петруха 1 решил заделаться императором, не долго думал – написал указ и назвал себя Императором, а свою землю – империей. Дешево и сердито, примерно как переименовать шампанское.
В общем, сейчас празднуются события, отстоящие от сего дня примерно на 800 лет и тем самым замыкается связь времен, поскольку нынешняя Литва сохранила свой язык, историю, культуру и главное – свой дух. Сейчас это особенно заметно в сравнении с соседней Беларусью, которая исторически и даже по крови, ближе к Литве, чем к лепрозорию, но полностью обрезав свои корни, Беларусь превратилась в перекати-поле и в еще один унылый квази-совок.
Она самостоятельно отказалась от своего языка, забыла свою историю и культуру и потеряла связь как со своими предками, которыми можно и нужно гордиться, так и со своей землей. Что характерно, эта самая история убита в угоду Москве, поскольку практически все славные страницы Беларуси связаны с тем, как эта Москва отгребала от предков белорусов. Но похоже на то, что процесс этот там уже необратим. И необратим он потому, что все это уничтожается не оккупантом, а их собственными руками. А это – самый надежный вариант уничтожения, оправдания которому нет и быть не может.
Да, можно рассказывать о каких-то тяжелых обстоятельствах, об мощном и агрессивном соседе, рядом с которым просто не удалось сохранить свою идентичность, но если взять крошечный, даже по меркам Беларуси, Люксембург и посмотреть на Германию на ее восточной границе и на Францию, примыкающую с Запада, то станет очевидно, что ситуации могут быть еще более жесткими. Тем не менее, за тысячу лет вот такого соседства и более того, за ту большую часть времени, когда Люксембург входил в состав то одного, то другого оккупанта, он не растерял своей идентичности и сохранил все ее существенные компоненты.
Но Литва, все же, является более ярким примером, поскольку она перенесла на себе ту же самую оккупацию, что и Беларусь. Она полностью прочувствовала на себе насильственную руссификацию и уничтожение своей культурной и духовной элиты, да и 2,7 млн населения Литвы, против почти 10 млн населения Беларуси, играет не в пользу первой. Ведь чем меньше численность население – тем меньше носителей языка, культуры, истории и всего того, что в конце концов делает Литву – Литвой и при лучших условиях – не сделало Беларусь – Беларусью.
Немного того, как это удалось литовцам, мне пришлось видеть самому, поскольку два года пришлось прожить в Литве и видеть все своими глазами. Уж как Литва была оккупирована совковыми войсками, это надо понимать отдельно. Военщины в республике было столько, что если бы в какой-то день всем солдатам срочной службы дали увольнительную, то местные жители просто потерялись бы в гигантском количестве погон.
Достаточно сказать о том, что в маленькой Литве базировалось сразу две воздушно-десантных дивизии, 7-я и 44-я, чтобы понимать, насколько там было все плохо с оккупацией. Но кроме них, там стояла кучища других частей и если только у кого-то возникала возможность посмотреть на карту Литвы, с нанесенными на нее узлами связи воинских частей, то все становилось на место. Оккупация была плотная и жесткая.
Да что там, ведь я сам был в составе этих оккупационных войск и прекрасно помню, как ротный замполит рассказывал нам о том, что литовцы – сплошная сволочь и националисты. Последнее слово было настолько ругательным, что лучше уже матом изъясняться. Оно вызывало настолько бурную и гневную реакцию, как у собаки Павлова. Судя по тому, как его употребляют в РФ, там это до сих пор воспринимают, как нечто несовместимое с жизнью.
И вот «добрый доктор замполит» вкрадчиво так спрашивает сопляков, которые только вчера закончили школу: «Если они тут поднимут националистический бунт, что вы будете делать?» И тут бойцы себя уже не сдерживали и поясняли, что им даже оружия не нужно и что все сделают голыми руками. Правда, эти юнцы уже обросли мышцами и на школьников уже не были похожими, а потому можно было не сомневаться в том, что это они не выпендриваются.
Но уж больно гаденькая ухмылка была у замполита, чтобы ее не заметить, что меня сразу насторожило, несмотря на то, что такая пропаганда действовала и на меня. Ведь живых литовцев я еще не видел, а образ, описанный замполитом, действительно выглядел отвратительно. Только в отличии от своих сверстников, которые капали пеной и кричали всякую кровожадную муть, я эту улыбку видел и не раз.
Так случилось, что по линии хобби, о котором нет смысла вспоминать подробно, мне и моему другу, еще школьникам выпускных классов, пришлось принимать участие в мероприятиях школьных шефов – одного из городских трестов. Организации были очень богатые и могли себе позволить на праздники гонять транспортный самолет в Чехию за пивом, а потому – у них были ультрасовременные девайсы для эстрадных музыкантов и специальное оборудование для проведение дискотек. По тем временам это было настолько редкое железо, что наверняка было чем-то необычным даже для столицы.
В общем, там пришлось увидеть профессиональных «комсомольских лидеров», которые курировали доступ к оборудованию в ситуации «без галстуков» во время вечеринок. Причем, эти «комсомольцы», как на подбор были из Мордовии. Это от них я впервые услышал диковинные слова «мокша» и «эрзя». Так вот, сначала пришлось видеть выступления этих деятелей, которые рассказывали о «моральном облике строителей коммунизма» и вообще – «облико морале». Причем, делали они это с огоньком и пафосно.
А вот на таких мероприятиях с танцами и зажиманцами, которые комсомольцы называли «пиво, бабы, папиросы», пришлось наблюдать этих же самых деятелей, которые ровно с такой улыбкой, как у замполита, поясняли немногим школьницам, которые получили «пригласительные» на эту взрослую вечеринку, что пора взрослеть и думать о своем будущем, которые они – комсомольские боссы, могут сделать мягким и приятным, а могут и испортить. И в некоторых случаях, о которых мне было известно достоверно, они таки уговаривали малолеток исполнять упражнения «ноги на ширину плеч» прямо на мероприятии – в подсобке, где хранилось оборудование и где было место для таких упражнений.
В общем, эта улыбка замполита четко просигнализировала о том, что здесь как-то все не чисто и что надо держать ухо в остро. Но опять же, не видя того, что делается за КПП и забором, трудно было понять, что именно было не так. Тем более, что старослужащие рассказывали о том, что в увольнительных во многих местах с ними не хотят говорить по-русски и на этой почве, не всегда удается что-то купить в магазине. То есть, они поддерживали это мнение. После того, как нас первый раз отпустили в увольнение с сержантом, от которого нельзя было отходить, я действительно увидел презрительные взгляды, которыми нас награждали местные жители и рядом с нами в троллейбусе, например, они разговаривали только по-литовски, которого мы не понимали.
Но эта самая первая вылазка все же оставила какое-то двойственное чувство. В троллейбусе водитель (вроде бы тогда это делал водитель, хотя может быть это была запись, уже не помню) объявлял остановки. И вот когда было сказано Миндауго и Гедемино, я спросил у сержанта, что это значит, на что тот ответил, что так звали их литовских королей, а когда приехали в центр и сержант пояснил, что мы находимся на центральной улице города – Лайсвес аллее, что в переводе означает Аллея свободы, тут случился конкретный когнитивный диссонанс.
И в этой ситуации даже трудно было понять, что больше всего разрывает сознание – то, что в совковые времена, с полной и безраздельной властью компартии, город имеет название улиц имени их королей или что центральная улица называется именем Свободы, не освобождения, а именно Свободы. Тут же возникал второй вопрос: «Свободы от кого?», но вслух такое говорить не стоило и ответ на него мне удалось получить несколько позже.
Так случилось, что в соседнюю часть должен был приехать министр обороны что-то там им вручать. Часть была знаменитой и вручали им довольно часто и потому ни у кого не было сомнений в том, что такое может быть вообще и что приедет такой небожитель, с обязательной свитой. Так вот, по отработанной технологии за пару месяцев до мероприятия началось «шкальство» или показушная подготовка. Все ремонтировалось, красилось, белилось и приводилось в парадный вид.
Ничего, что министр едет не к нам, но так как от соседа нас отделял только забор, то к нам вполне мог заехать командующий войск и тем более, что в составе гарнизона было три батальона нашей дивизии, а только у нас был вместительный плац. В общем, если бы кто-то решил посмотреть части нашей дивизии, то было бы это именно у нас. Отсюда и лихорадочная подготовка. Но для того, чтобы создать приличный вид нужны материалы, краски и прочее, чего в части не было в принципе, а купить такое было негде, да и не за что. Офицеры за свои такое не стали бы покупать даже под страхом смерти. Они все лучше пробухают.
Так возникла классическая ситуация, когда надо было выполнить задачу «иди туда, не знаю куда и найди то, не знаю что». В общем, нужен был доброволец, который отслужил почти год, который смог бы организовать мероприятие, которое в итоге даст роте нужные материалы. Ему придавалось четыре молодых бойца и пачка увольнительных. Остальное – полная фантазия. В общем, я взял на себя эту миссию и очень быстро сориентировался, где и что производят в городе и научился уважительно общаться с нужными людьми на предприятии, чтобы за какую-то физически тяжелую работу нам дали то, что они производят.
Спустя небольшое время мне уже удавалось почти полностью понимать то, что говорят по-литовски, по крайней мере – на бытовом уровне, а еще чуть позже уже мог немного говорить по-литовски, по крайней мере – основные фразы. И о, чудо! Как только ты здороваешься с литовцем на литовском, все презрение к военной форме сдувало как ветром и даже дальнейшее общение на русском – не вызывало никаких проблем. Ну а после того, как они узнавали, что я с Украины, тут менялось буквально все.
В общем, сверх того, на что мы договорились, нас нагружали так, чтобы мы могли унести. Нам давали талончики на питание в их столовых, где кормили очень прилично, а женщины, работающие в столовой, видя что нам дали эти талоны, расплывались в улыбках и нагружали наши тарелки так, что поднос было трудно унести. Они нас не знали, но наличие талонов им говорило о том, что мы – нормальные, а не «курвос-оккупантос».
И вот на одном из таких предприятий к нам приставили молодого парня, чтобы тот показывал, что нужно делать. С ним мы разговорились и оказалось, что он сам недавно отслужил срочную службу и нам было о чем поговорить. В общем, мы с ним не то, чтобы подружились, но сложились добрые, товарищеские отношения. Тем временем мы уже навезли столько добра, что его хватило, чтобы начать ремонт в роте, штабе и где-то еще. По сути, я свою миссию выполнил, но поскольку мы возвращались поздно вечером и всегда – под верх загруженные, то ротный решил сделать ремонт у себя дома. Потом – другие офицеры и наконец – начальник штаба.
В общем, так сложилось, что у меня был свободный выход в город, а на различных мероприятиях, типа построений и даже вечерних поверок, меня +4 бойца никто не считал лицом незаконно отсутствующим. Все знали, что тут надо делать выдох и не шуметь, поскольку мы обязательно вернемся и обязательно с уловом. Такое положение дел позволило войти в компанию молодежи, через моего товарища, и тут вообще все встало на место. Ведь можно было представить, что старшие люди в душе противостоят совку и если компания позволит, будут как-то оппонировать идеологическим штампом. А здесь все было иначе.
Меня как бы взяли за руку и просто ввели в их мир, где никто и ни в чем не собирался убеждать. Они просто показывали, рассказывали и не так мне, как общались между собой и когда видели, что я не понимаю чего-то, для меня переходили на русский. Со временем это происходило все реже. И вот тут меня подстерегал шок. Они не просто владели литовским, они явно его считали основным, а на русский переходили вынужденно, хотя многие говорил без акцента и очень правильно. Тем более, что они почти не пользовались жаргонами.
Оказалось, что национализм это не что-то злобное и агрессивное, а наоборот это – твердая защита собственной идентичности при умеренном уважении чужого, кроме оккупационного. Вот тогда-то мне удалось послушать и про Миндаугаса, и про Гедеминаса и про нашу (Украины) общую историю. Причем, они сыпали именами наших исторических личностей, которых я либо не слышал вообще, либо что-то слышал, но что – не помнил вообще.
То есть, они сохранили свою историю, а параллельно и часть нашей, которую мы, неблагодарные потомки, дали вытравить из своих голов. Они же пояснили символизм названия главной улицы города. Причем, тогда еще ничто прямо не указывало на развал совка, но они были уверены, что оккупация скоро закончится и тогда аллея Свободы утратит свой скрытый смысл и обретет – прямой.
Это трудно передать словами, но эти молодые люди предпочитали свой язык, свою историю, свою кухню, в общем – все свое. Они не хотели и не впитывали того яда, который совок лил на них килотоннами. Причем, понимая то, что в Литве не срабатывают приемы, которые наглухо выбивают мозги в Украине или Беларуси, совок генерировал какую-то лютую ненависть к литовцам, причем – весьма успешно.
И в общем, если так выглядела молодежь, до за более старших людей можно было не беспокоиться, с мозгами у них – все в порядке. Так оно и оказалось. Когда выпал шанс, Литва поднялась. Она ни у кого и ничего не просила, а когда надо было шагнуть под пули – шагнула. И теперь она является одним из самых ярых антагонистов совка и поддерживает страны, с которыми она имеет общую историю, в борьбе за свою идентичность, без которой нет независимости.
Что характерно, Беларусь имеет с Литвой намного более плотную и долгую историю, чем мы. Более того, она имеет ее больше, чем с Московией, но не сохранила того, что удалось сохранить Литве. И да, примерно одинаковые условия давления Московии дали совершенно разные результаты.
Ну а нам, глядя на все это, следует задать себе вопрос о том почему мы терпим тех, кто не оставляет попыток убить наш язык, нашу культуру, нашу идентичность? Причем, сейчас нет того бешеного давления, как это было при совке. В чем дело? Удобно жить холуем? Ну тогда можно ехать в Северную Корею и будет счастье. Ну а всем нормальным людям следует посмотреть на то, как Литва, с населением в двадцать раз меньше – смогла, то почему мы не сможем? Причем, мы уже четко усвоили, кто наш враг и били его так, как после Второй Мировой его никто так не бил.
Так что поздравляем Литву, поглядываем на нее в тот момент, когда можно не смотреть в окуляр прицела, и движемся вперед, невзирая на те временные трудности, которые возникают на нашем пути!
Антиколорадос.